Единство и борьба терминологий

В этой статье я коснусь некоторых новомодных словечек, каковые еще не вполне нашли свое место в русском языке и часто вносят путаницу в решение различных задач. Приведу также примеры наиболее вредных, на мой взгляд, сочетаний слов.

Я не встретил еще двух разных людей, давших одно определение слову «инновация». Представьте себе, собрались 10 человек, договорились делать совместную инновацию, разошлись, сделали свои части, стали их собирать — и получилось «лоскутное одеяло». По возможности необходимо заменять это слово более определенным понятием. А то у нас часто и идею, и изобретение, и модернизацию оборудования, и новый подход к решению задач, и многое другое называют инновацией.

Понятие «ноу-хау» употребляется к месту и не к месту даже специалистами. А многие горе-изобретатели наловчились отчитываться «ноу-хау» как объектом интеллектуальной собственности за сотни миллионов израсходованных бюджетных средств. Написали 10 слов, положили в конверт, издали приказ по предприятию, убрали в сейф и сказали, что эта спрятанная бумажка — ноу-хау. Не нужно ничего изобретать, заявку на изобретение писать не надо, отстаивать ее в Федеральном институте промышленной собственности тоже не понадобится. Теперь, наверное, вы заметили, что сплошь и рядом можно услышать: «А у меня есть изобретение на ноу-хау». Вот как красивое заграничное слово сместило все понятия.

Частенько звучит и такое: «А у меня есть еще изобретение на полезную модель». Между прочим, сие стало любимым компонентом в отчетах по бюджетному финансированию из-за простоты получения на нее патента. Полезная модель как объект интеллектуальной собственности по определению изобретением не является, это что-то вроде рационализаторского предложения. Здесь я не восстаю против термина, а просто предупреждаю о его правильном использовании, а заодно хочу предостеречь: получив 100 млн. руб. на разработку космического корабля, не пытайтесь отчитаться двумя патентами на полезные модели — это выглядит несерьезно и даже очень подозрительно.

Это, справедливости ради, было несколько камней в огород изобретателей. Теперь о патентоведах.

Слово «релевантный» практически всегда вводит в ступор изобретателей. Его часто можно заменить на «похожий» или «одинаковый», во всяком случае, при общении патентных работников с заявителями. Словосочетание и само громоздкое понятие «исключительное право на результаты интеллектуальной деятельности», которое уместно, например, в ч.4 Гражданского кодекса, не обязательно всегда использовать в разговоре или устном выступлении. Вместо него вполне можно употребить «патент» или просто «изобретение». И таких слов немало.

Очень многие патентоведы отгородились от изобретателя эдаким ведомственным частоколом, в том числе из-за своей терминологии, и не всегда понимают его трудности, изложенные человеческим языком, а он их и подавно. А если посмотреть некоторые рекомендации работников ФИПС, особенно касающиеся патентоспособности изобретений, то получение патента видится неискушенному технарю задачей, практически невыполнимой. И вдобавок, если кто-нибудь из старой патентной школы скажет начинающему Кулибину о том, что работу над технической идеей надо начинать с патентного поиска (а он в Интернете найдет тысячи разнообразных решений своей проблемы), то это уже полная потеря изобретателя для общества.

Несколько слов о массовых мероприятиях. Большинство докладов патентных конференций пишутся и читаются, условно говоря, патентоведами для патентоведов, даже те, которые вроде бы адресованы непосредственно изобретателю (это же относится ко многим статьям по патентной тематике). Я 30 лет проработал в этой области и с трудом слушаю такие доклады из-за их перенасыщенности специфической терминологией. Что же будет с изобретателем, если он случайно окажется на такой конференции. Да его потом калачом не заманишь на подобное мероприятие.

Здесь возникает еще одна проблема. Конференции для патентоведов устраиваются, а для изобретателей практически нет. Значит, надо хотя бы чаще приглашать их на патентные конференции. А темы докладов должны касаться не только использования патентов, но и создания изобретений (что, кстати, было бы полезно послушать и обсудить и патентоведам). Ведь чтобы использовать изобретение, его сначала надо создать и защитить патентом, а с этим у нас уже длительное время очень плохо, и мы все более отстаем от ведущих стран в патентной защищенности отечественных разработок.

Очень вредные слова, которыми часто начинаются многие выступления: «Как все вы, конечно, знаете». После их произнесения аудитория, демонстрируя свою эрудицию, обычно начинает кивать головами, и докладчик, воодушевленный этим, без объяснения, для чего все это нужно, сразу показывает пути решения. Причем и проблема бывает важная, и решение интересное, но оно не доходит до слушателя из-за такого усеченного представления материала.

Занимаясь какой-то одной тематикой всю жизнь, многие часто считают ее самой важной и всем известной. Надо сказать, что это относится не только к патентоведению, но и ко многим областям знаний. На конференциях, разумеется, нет никакого смысла рассказывать о всей своей предшествующей жизни в этих областях. Достаточно заинтересовать слушателей вашим решением проблемы, а подробнее ее можно изложить в журнальных статьях и при выступлении ссылаться на них в качестве развития темы. А бывает и такое, что некоторые докладчики, рассказывая о том, что сами никогда не делали, скрывают за сложной терминологией свою некомпетентность.

Еще очень вредное выражение: «Это всем давно известно». Когда начинающий изобретатель докладывает в аудитории о своем творческом достижении, какой-нибудь умник обязательно брякнет эти слова. Причем у этого умника, скорее всего, нет ни одного патента на подобные представленному изобретению или он сам этим никогда не занимался. Чтобы доказать известность или обратное в отношении всего лишь одного технического решения, иногда нужны годы и сотни тысяч долларов на оплату юристов. Конечно, практически каждый отличительный признак любого изобретения уже кем-то использовался, тем не менее, патенты продолжают выдавать, и будут это делать, так как помимо отличительных признаков еще важны их сочетания друг с другом и технические эффекты, которые от этого возникают.

Говоря о терминологии, нельзя не упомянуть еще несколько слов, коим некоторые «инноваторы» пытаются найти новое применение, подменяя ими устоявшиеся понятия не только в изобретательстве, но и в других областях. Первенствует здесь «менеджер». Manager в английском языке имеет вполне определенные значения: управляющий, заведующий, директор и хозяин. У нас менеджерами стали все — от Чубайса со Сталиным до выпускницы 10-го класса в фирме из трех человек. Видимо, приятнее и престижнее называть секретаря офис-менеджером, а продавца — менеджером по продажам.

Вторым идет «дизайнер». Это понятие у нас существует не один десяток лет применительно в первую очередь к ландшафту, одежде, интерьеру. Причем с однозначными определениями, такими как ландшафтный дизайнер, дизайнер одежды и дизайнер по интерьерам. Но не так давно модное словцо проникло в технику, причем дизайнерами стали называть и изобретателей, и проектировщиков, и конструкторов, и чертежников. К тому же не только в механике, где все-таки присутствует внешняя форма объекта, но и в микроэлектронике, где расположение элементов видно только под микроскопом. Одновременно под дизайном уже подразумевается и замысел, и изобретение, и конструкция, и чертеж, и реализация замысла, и эти самые расположения элементов в микросхеме. Действительно, в английском языке у слов designer и design есть несколько значений.

Я долгое время пытался понять смысл замены однозначных русских, более точных понятий таким всеобщим, размытым термином. Рискну выразить свое предположение. Все чаще в средствах массовой информации при катастрофах на электростанциях, при несостоявшихся пусках ракет, при сорвавшихся военных контрактах говорится о низком уровне менеджмента, то есть, руководства. Говорится также о том, что толпы менеджеров заменили советы главных конструкторов и взяли на себя решение вопросов, в которых ничего не понимают. О том, что специалисты кооперируемых предприятий могут начать решать технические вопросы, только пробившись через их оборону. Причем это отмечают специально созданные по разбору катастроф государственные комиссии. Мол, что эти менеджеры освоили, так это распил бюджета. Вот они-то в этом качестве наиболее полно и соответствуют шестому значению слова designer в английском языке — «интриган». Они как раз и объединили всех специалистов, изобретателей, разработчиков, конструкторов под, казалось бы, весьма легкомысленным (для науки) определением «дизайнер» в надежде поднять свою значимость в глазах окружающих, в том числе и высшего руководства, которое и само раньше, до занятия высокими технологиями, что-то перепродавало. То есть, было спекулянтами, используя нашу старую терминологию. «Ну, был совет конструкторов, ну, не создавать же совет дизайнеров!» — слышен мотив в хитрых речах отечественных менеджеров. Чего ж удивляться, что «дизайны» под руководством этих менеджеров с их «ноу-хау» и не летают, и тонут, и взрываются в неположенных местах?

Любопытный термин недавно я услышал от работника РОСНАНО: он представился ассоциатом. Должность эта существует у нас в банках. Но чем же занимается сей ассоциат в РОСНАНО? То ли он компаньон, то ли младший член корпорации, то ли член-корреспондент научного общества, то ли связывает кого с кем (все это английские значения этого слова), то ли химией какой занимается, согласно этому определению, используемому еще Менделеевым для связанных однородных элементов. Песня еще такая есть: «Скованные одной цепью, связанные одной целью». А если этот человек обладает еще с рождения ассоциативным мышлением в области, близкой к наноиндустрии, и по аналогии с банковским «коллегой» выстраивает самостоятельные финансовые модели, а в РОСНАНО они о-го-го какие, то ему просто цены нет и срочно надо выделять дополнительный бюджет на повышение его зарплаты.

Даже всеми любимая нанотехнология не избежала участи подмены и путаницы понятий из-за горе-менеджеров, которые ломанулись в нее, расталкивая толпу страждущих локтями. Например, в определении понятия «нанотехнология» в официальных документах США присутствует слово control, которое эти менеджеры часто переводят дословно, в результате чего у них получается «контроль материи в диапазоне от 1 до 100 нм». Забывая, что в английском языке под контролем понимается достаточно широкое поле применения: и управление, и регулировка, и влияние, и воздействие, и проверка, и контроль, и оперирование.

Спорно безудержное распространение слов «платформа» и «кластер» на все области науки и техники. «Стартап» часто вводит в заблуждение слушателей и читателей, ведь под этим подразумевают и новое предприятие, и новый проект, а некоторые даже изобретения так стали называть. Считаю необоснованным, во всяком случае в технике, использование понятий «бонус», «тренд», «мейстрим», «дорожная карта» при наличии уже имеющихся и общеупотребляемых «премия», «тенденция», «основное направление» и «план действия». Считаю вредным использование и таких слов, как «хедлайнер», «бекграунд», «драйв», «месседж», кстати, имеющих в английском языке несколько значений. Такие слова просто недопустимы в области изобретательства, так как при написании заявок на изобретения необходима особая определенность терминов.

А недавно, когда я у одного видного патентного юриста попросил использовать материалы его публичного выступления для статьи в журнале, он захотел «посмотреть мою презентацию». Как потом выяснилось, его интересовала краткая информация о том, как я использую его материалы. Господа хорошие, надо ли сообщение, информацию, выступление, доклад, комментарии, отчет, анализ без разбору обзывать презентациями? Оставьте эти конкретные понятия в покое. И пусть у нас презентацией, например, будет называться представление обязательно нового, полезного, а главное, понятно и кратко изложенного материала. При этом основной материал — теория, исследование, оборудование, кинофильм и т. п. — должен быть позже доступен всем желающим.

В этой статье я не затронул использование специальных терминов в банковской и компьютерной областях, медицине и биологии, а также в других разделах науки и техники, где тоже непостижимо вольготно заменяются понятные, обкатанные слова на малопонятные, заемные.

Ни в коем случае не считаю нужным отказываться от разумного заимствования иностранных слов, если они четче и лаконичнее русских выражают различные понятия. А вот снобизм, лень и элементарное незнание русского языка, неуважение к нему не должны быть причиной засорения родной речи.

При этом, подводя итог сказанному, я призываю не только патентных работников, но и всех специалистов во всех областях знаний говорить и писать как можно проще, использовать, по возможности, укоренившиеся и всем понятные термины и не усложнять работникам смежных направлений понимание своей узкой области. Ведь еще Амвросий Оптинский говорил: «Где просто, там ангелов до ста, а где мудрено — ни одного». А научиться простоте изложения можно, например, у Пушкина, Лермонтова, Чехова. Полезно почитать Солженицына. И всегда надо помнить высказывание А. И. Герцена: «Нет мысли, которую нельзя выразить просто и ясно».

Автор выражает благодарность Мягкову И. В. и Рябоконю В. Н. за ценные замечания и дополнения, высказанные ими при обсуждении этой статьи.

Дмитрий СОКОЛОВ, Изобретатель и рационализатор